![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kisochka_yu Мне стало все-таки стыдно обманывать хороших умных людей. Вот последняя версия.
Вы знаете, что такое месть любящей женщины? О, это страшная штука! Цивилизация, гибнущая в пламени метеорита – вот что это такое. Ничего не остается позади великих вечных армий, шагающих под штандартами любви, – только выжженная полоса земли, над которой птицы дохнут в полете. Да и звери тоже, но не в полете, а просто так, за компанию.
Но это все - избыточные метафоры, которые в переводе на доступный язык означают кучу колкостей в адрес избранника, дележ немногочисленных общих друзей на «моих» и «его», а также некоторое количество отравляющих жизнь сплетен. Подумайте хорошо, может, предпочтете метеорит.
Алла замышляла месть. Ей было 37, она была одинока и не очень счастлива. Всякое бывало в ее жизни – и радость, и любовь, и не совсем разумное замужество, словом, тот милый и необязательный вздор, который полагается иметь любой интересной женщине такого возраста. Чтобы мы могли сказать про нее уважительно: «женщина с прошлым».
И вот как-то, бродя по интернетным закоулкам, она повстречала человека, в которого влюбилась без памяти. Давно с ней такого не случалось. Поначалу даже думала, уж не мерещится ли. Но как просидела пару бессонных ночей перед компьютером, каждые две минуты обновляя браузер, так и поняла – нет, не мерещится.
Всякий, кто провел хотя бы неделю в чате или в еще какой болталке, знает, насколько интернетные страсти сильнее реальных. Интернетная любовь так закружит вас и вывернет наизнанку, как ни одной реальности с ее утюгами и борщами не под силу. Одно хорошо в этих страстях – они так же быстро проходят. Но не всегда.
Повторю, Алла, или как звали ее друзья, Алена, влюбилась не на шутку. А тут еще дурацкий ник, который она себе выбрала – Стрекоза. Ну сами посудите, возраст-то всегда хочется уменьшить, а длины ног никогда не мешает прибавить... Образ Стрекозы диктовал свои законы – легкомысленная инженю «в своих голубых пижамАх». Поначалу ей это казалось даже удачной игрой: обожать каждое слово своего избранника можно было в открытую и не скупясь. Известно, как мужчины падки на лесть.
Алла потихоньку начала подготавливать почву для встречи – герой жил неподалеку, всего милях в тридцати от нее, тоже удача, ну просто перст судьбы.
Заявление о том, что истинная любовь молчалива, на мой взгляд, не соответствует истине. Рано или поздно любая дама испытывает неодолимое желание поделиться продуктами накипевших страстей с какой-нибудь подругой. Что поделать, не наказуемо.
Единственная загадка в этом процессе дележа, которая мучает меня с тех пор, как я вошла в разумный возраст: почему, когда речь заходит о такой важной вещи, дамы предпочитают делиться сокровенным не с кем-то, кто их действительно любит и ценит, а с приятельницей, которую можно назвать только «лучшей подлюгой». Ну не знаю я, как объяснить этот парадокс. Может быть, просто каждая дама подсознательно преследует еще одну цель: вызвать зависть? Ничего более рационального я предложить не могу.
Алла этой судьбы не миновала. Лучшая подлюга (в полном соответствии с ролью) была вся внимание и сочувствие и буквально выпадала от любопытства из собственных джинсов. Но когда дело дошло до фотографии, подлюга расплылась в участливой гримасе, подозрительно похожей на довольную улыбку.
- Так это Н.? Алена, да ты с ума сошла – он ни одной юбки не пропускает. Ему лишь бы
шевелилось.
Прикинув, достаточный ли эффект произвели ее слова, сострадательница сноровисто швырнула довесок:
- А что не шевелится, он сам шевелит и... того... Он в первую пятилетку до тридцати
станков бы обслуживал. Маяк труда!
После чего, обстоятельно попивая чаек, славное создание выложило уйму подробностей о всевозможных похождениях Н. Тут бы Алле задуматься, что, может, ее подлюга не так давно сама прошла школу молодого бойца под неусыпным руководством Н? Но Алена была слишком расстроена и связно мыслить не могла.
Ночь, естественно, прошла в слезах и без сна. Это уж закон жанра: влюбилась - изволь страдать. Утро, как и полагается любому утру, принесло жизнеутверждающую решимость -отмстить коварному злодею. Но как? Рабочий день в небольшой фирме, которая занималась каким-то софтом, был напряженным, но деятельность мозга в жизненно важном направлении не прекращалась. К вечеру стало очевидно, что надо выговориться.
А вот в ситуации, когда требуется сочувствие и дельный совет, когда хочется выплакаться, дамочки устремляются уже к настоящим подругам. Или к другу, если таковой имеется.
У Алены имелась подруга. Ленка была старше Аллы на несколько лет. Так же как и Алла – нечто физико-математическое. Не Физтех, а рангом пониже, но не комплексовала.
Читала Ленка даже больше, чем Алла, если такое, конечно, возможно. Ленкин муж говорил, что если Ленку оставить без книжек, то она перечитает все надписи на всех доступных заборах. Она и впрямь доходила в своей страсти к чтению до полного маразма.
- Ну Лена, как ты можешь читать такую гадость? – порою спрашивала Алла в ужасе, застав
Ленку с очередной книжкой «культового» писателя. На что та неизменно отвечала : «Врага надо знать в лицо» - и, подавляя рвотный спазм, отважно бросалась на штурм очередного шедевра Вик. Ерофеева или Сорокина.
Порою подобные принципы дорого ей стоили. По прочтении «Нормы» бедняжка не могла принимать пищу в течение недели и зверски исхудала, а «Сорок лет Чанджоэ» навсегда отвратили ее от курятины.
Помимо литературы и физики она очень любила театр. Порой она говорила о себе с таинственным сгущением черт, что в юности «игрывала на театре, да», но на каком именно театре - никогда не уточняла. Одно было совершенно ясно – слово «карнавал» с легкостью выводило ее из состояния самой глубокой депресни. Чердак ее дома был забит коробками с какими-то масками, платьями, бархатными туфельками и немыслимыми кружевными перчатками, как правило, непарными. Алена каталась однажды с Ленкой по гаражным распродажам. Ленка урвала какой-то истошный японский веер и тут же сообщила, что «будем играть сцены из японской жизни». Где играть, чего играть? Но самое удивительное – таки сыграли! На какой-то вечеринке. Правда, к вееру Ленке пришлось сшить на своем неустанном «Зингере» три кимоно и купить на другой распродаже еще и ширму. А одного общего приятеля тщетно пытались раскормить до размеров борца сумо. Искусство требует жертв!
Когда Ленка входила в «активную фазу», она была сравнима с ураганом пятой степени. По счастью, активные фазы у нее перемежались с мертвым штилем, когда она просто валялась на диване и читала, как мы уже говорили, все подряд. Вывести из подобного штиля ее было нелегко, она могла не показываться в обществе месяцами.
К приезду Алены на кухне уже был готов кофе, а в центре стола красовался шоколадный вафельный тортик. Ленка называла эти тортики «набор для выпиливания» и всегда держала пару-тройку про запас, на случай непредвиденной трагедии у подруг.
В отличие от лучшей подлюги, Ленка не перебивала, не ахала и не охала, глаз не закатывала. Пока Алла коротенько, без деталей, обририсовывала диспозицию и невнятный план дальнейшей кампании (Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…), Ленка деликатно хрустела вафлями и сколупывала с тортика шоколадные розочки. Убедившись, что фонтан Аллы наконец-то иссяк, она немного помолчала, собрала несколько шоколадных крошек, отправила их в рот и подытожила:
- Итак, ты решила начать четвертую мировую.
- Почему четвертую? – от неожиданности вырвалось у Аллы.
- Ну потому что третья уже идет, - обронила Ленка, – ты что же, со своей любовью-морковью даже новости не смотришь?
- Я не хочу никакой войны, но нельзя же такое прощать, - вскипела Алена злостью и слезами. Да, от Ленки она не ожидала такой черствости.
- Что прощать? То, что ты придумала его с головы до...хм... ног, а теперь еще и собираешься мстить ему за то, что он твоим идеалам не соответствует?
- Но он писал мне такие слова! Если бы только знала!
- Голубушка, я знаю довольно много слов. Гораздо больше, чем твой прынц использует в письмах своим птичкам. Силой дозволенного марксисту воображения предположу, что на 90 процентов это - глаголы «обожаю, скучаю, хочу». Впрочем, он же из образованнных и писатель, - Ленка изобразила томный взор, - значит «обожаю, тоскую, вожделею». Остальные 10 процентов представляют собой мелкий любовный дребезг и немножко информации. И чем тебя все это не устраивает? Нормальный такой интернет-роман. Для здоровья полезно...
- Но он же всем это пишет! Я для него – только один из голосов в хоре!
- А это уж, душа моя, каждая решает для себя сама, что ей предпочтительнее - давиться дерьмом в одиночку, или в хорошей веселой компании лакомиться тортом. Наболевший вопрос такой ситуации – понять, насколько в действительности свеж и вкусен упомянутый торт.
Алла представила себе толпу девиц разного репродуктивного возраста, деловито кромсающих тело ее коварного изменщика. Картинка получилась не хуже, чем у Гринуэя.
- Ну слава Богу, хотя бы улыбнулась, - сказала Ленка, доливая обеим еще кофе, - а то смотреть тошно, рассиропилась, как небелковая жизнь. Ален, ну ты же умеешь связно мыслить, просто сейчас тебе немного плохо. Ну подумай – чего ты этой местью добьешься? Только нервы себе издергаешь, а ему на все это плевать, он неуязвим, в этом его сила. Ну обронит где-нибудь в сторону : «Одна моя подружка так себя скверно вела при разрыве». И все! Тебе это нужно?
- Нет, - Алена опять принялась шмыгать носом.
- Сопли вытри! Смотреть тошно, - в голосе Ленки явственно звякнул цветной металл. – Понимаешь, в чем проблема, Ален. Вы люди из разных анекдотов. Представь, двое людей пытаются свести вместе два анекдота – одному непонятно, другому обидно, но обоим – несмешно. Он – из анекдота про «быстренько-быстренько сама-сама», а ты – из « Мария выходит с тоской на крыльцо», и не указывай мне, что это не анекдот, без тебя знаю!
- И что же делать? – Алена была невольно заворожена этим словесным потоком.
- Да забудь его, исчезни – это самое простое, если возиться не хочется. Ну пострадаешь с недельку, потом успокоишься, впредь умнее будешь. Я вообще не понимаю, как тебя тут-то угораздило. Ты ж умная, Ален... Не иначе, бес попутал. Но если тебе, конечно, будет забавно повозиться...
Ленка замолчала и принялась с излишним тщанием перемешивать у себя в чашечке кофе. Глазки опустила, улыбочку спрятала, личико сделала непроницаемое. Алла знала это тщательное перемешивание кофе – Ленка сейчас обдумывает какую-то совершенно бредовую идею.
- А если мне хочется, как ты выражаешься, «повозиться», то он меня полюбит? – Алена робко нарушила молчание.
- Полюбить он тебя никогда не полюбит – это невозможно. Но можно сделать так, чтобы тебе это стало совершенно не нужно. Ну и поразвлечься всласть! – Ленка по-прежнему внимательнейшим образом изучала кофе в своей чашке. – Но для этого надо поработать... Действительно ли ты этого хочешь, голубушка, или может, лучше «я страдала-страданула, с печки на пол сиганула»?
- Но как? Как? – Алена аж визгом зашлась.
И тут Ленка наконец-то медленно-медленно оторвала взгляд от несчастной чашки. Это была уже не та Ленка, что валялась последние пару месяцев все свободное время на диване с книжкой. Мертвый штиль сменился ураганом, который ощутимо набирал силу.
- Надо стать человеком из его анекдота. Ну, это просто. Что более непросто – оставить за собой панчлайн этого анекдота! Иначе говоря, бить будем его же оружием...
Продолжение
(продолжение следует)
Вы знаете, что такое месть любящей женщины? О, это страшная штука! Цивилизация, гибнущая в пламени метеорита – вот что это такое. Ничего не остается позади великих вечных армий, шагающих под штандартами любви, – только выжженная полоса земли, над которой птицы дохнут в полете. Да и звери тоже, но не в полете, а просто так, за компанию.
Но это все - избыточные метафоры, которые в переводе на доступный язык означают кучу колкостей в адрес избранника, дележ немногочисленных общих друзей на «моих» и «его», а также некоторое количество отравляющих жизнь сплетен. Подумайте хорошо, может, предпочтете метеорит.
Алла замышляла месть. Ей было 37, она была одинока и не очень счастлива. Всякое бывало в ее жизни – и радость, и любовь, и не совсем разумное замужество, словом, тот милый и необязательный вздор, который полагается иметь любой интересной женщине такого возраста. Чтобы мы могли сказать про нее уважительно: «женщина с прошлым».
И вот как-то, бродя по интернетным закоулкам, она повстречала человека, в которого влюбилась без памяти. Давно с ней такого не случалось. Поначалу даже думала, уж не мерещится ли. Но как просидела пару бессонных ночей перед компьютером, каждые две минуты обновляя браузер, так и поняла – нет, не мерещится.
Всякий, кто провел хотя бы неделю в чате или в еще какой болталке, знает, насколько интернетные страсти сильнее реальных. Интернетная любовь так закружит вас и вывернет наизнанку, как ни одной реальности с ее утюгами и борщами не под силу. Одно хорошо в этих страстях – они так же быстро проходят. Но не всегда.
Повторю, Алла, или как звали ее друзья, Алена, влюбилась не на шутку. А тут еще дурацкий ник, который она себе выбрала – Стрекоза. Ну сами посудите, возраст-то всегда хочется уменьшить, а длины ног никогда не мешает прибавить... Образ Стрекозы диктовал свои законы – легкомысленная инженю «в своих голубых пижамАх». Поначалу ей это казалось даже удачной игрой: обожать каждое слово своего избранника можно было в открытую и не скупясь. Известно, как мужчины падки на лесть.
Алла потихоньку начала подготавливать почву для встречи – герой жил неподалеку, всего милях в тридцати от нее, тоже удача, ну просто перст судьбы.
Заявление о том, что истинная любовь молчалива, на мой взгляд, не соответствует истине. Рано или поздно любая дама испытывает неодолимое желание поделиться продуктами накипевших страстей с какой-нибудь подругой. Что поделать, не наказуемо.
Единственная загадка в этом процессе дележа, которая мучает меня с тех пор, как я вошла в разумный возраст: почему, когда речь заходит о такой важной вещи, дамы предпочитают делиться сокровенным не с кем-то, кто их действительно любит и ценит, а с приятельницей, которую можно назвать только «лучшей подлюгой». Ну не знаю я, как объяснить этот парадокс. Может быть, просто каждая дама подсознательно преследует еще одну цель: вызвать зависть? Ничего более рационального я предложить не могу.
Алла этой судьбы не миновала. Лучшая подлюга (в полном соответствии с ролью) была вся внимание и сочувствие и буквально выпадала от любопытства из собственных джинсов. Но когда дело дошло до фотографии, подлюга расплылась в участливой гримасе, подозрительно похожей на довольную улыбку.
- Так это Н.? Алена, да ты с ума сошла – он ни одной юбки не пропускает. Ему лишь бы
шевелилось.
Прикинув, достаточный ли эффект произвели ее слова, сострадательница сноровисто швырнула довесок:
- А что не шевелится, он сам шевелит и... того... Он в первую пятилетку до тридцати
станков бы обслуживал. Маяк труда!
После чего, обстоятельно попивая чаек, славное создание выложило уйму подробностей о всевозможных похождениях Н. Тут бы Алле задуматься, что, может, ее подлюга не так давно сама прошла школу молодого бойца под неусыпным руководством Н? Но Алена была слишком расстроена и связно мыслить не могла.
Ночь, естественно, прошла в слезах и без сна. Это уж закон жанра: влюбилась - изволь страдать. Утро, как и полагается любому утру, принесло жизнеутверждающую решимость -отмстить коварному злодею. Но как? Рабочий день в небольшой фирме, которая занималась каким-то софтом, был напряженным, но деятельность мозга в жизненно важном направлении не прекращалась. К вечеру стало очевидно, что надо выговориться.
А вот в ситуации, когда требуется сочувствие и дельный совет, когда хочется выплакаться, дамочки устремляются уже к настоящим подругам. Или к другу, если таковой имеется.
У Алены имелась подруга. Ленка была старше Аллы на несколько лет. Так же как и Алла – нечто физико-математическое. Не Физтех, а рангом пониже, но не комплексовала.
Читала Ленка даже больше, чем Алла, если такое, конечно, возможно. Ленкин муж говорил, что если Ленку оставить без книжек, то она перечитает все надписи на всех доступных заборах. Она и впрямь доходила в своей страсти к чтению до полного маразма.
- Ну Лена, как ты можешь читать такую гадость? – порою спрашивала Алла в ужасе, застав
Ленку с очередной книжкой «культового» писателя. На что та неизменно отвечала : «Врага надо знать в лицо» - и, подавляя рвотный спазм, отважно бросалась на штурм очередного шедевра Вик. Ерофеева или Сорокина.
Порою подобные принципы дорого ей стоили. По прочтении «Нормы» бедняжка не могла принимать пищу в течение недели и зверски исхудала, а «Сорок лет Чанджоэ» навсегда отвратили ее от курятины.
Помимо литературы и физики она очень любила театр. Порой она говорила о себе с таинственным сгущением черт, что в юности «игрывала на театре, да», но на каком именно театре - никогда не уточняла. Одно было совершенно ясно – слово «карнавал» с легкостью выводило ее из состояния самой глубокой депресни. Чердак ее дома был забит коробками с какими-то масками, платьями, бархатными туфельками и немыслимыми кружевными перчатками, как правило, непарными. Алена каталась однажды с Ленкой по гаражным распродажам. Ленка урвала какой-то истошный японский веер и тут же сообщила, что «будем играть сцены из японской жизни». Где играть, чего играть? Но самое удивительное – таки сыграли! На какой-то вечеринке. Правда, к вееру Ленке пришлось сшить на своем неустанном «Зингере» три кимоно и купить на другой распродаже еще и ширму. А одного общего приятеля тщетно пытались раскормить до размеров борца сумо. Искусство требует жертв!
Когда Ленка входила в «активную фазу», она была сравнима с ураганом пятой степени. По счастью, активные фазы у нее перемежались с мертвым штилем, когда она просто валялась на диване и читала, как мы уже говорили, все подряд. Вывести из подобного штиля ее было нелегко, она могла не показываться в обществе месяцами.
К приезду Алены на кухне уже был готов кофе, а в центре стола красовался шоколадный вафельный тортик. Ленка называла эти тортики «набор для выпиливания» и всегда держала пару-тройку про запас, на случай непредвиденной трагедии у подруг.
В отличие от лучшей подлюги, Ленка не перебивала, не ахала и не охала, глаз не закатывала. Пока Алла коротенько, без деталей, обририсовывала диспозицию и невнятный план дальнейшей кампании (Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…), Ленка деликатно хрустела вафлями и сколупывала с тортика шоколадные розочки. Убедившись, что фонтан Аллы наконец-то иссяк, она немного помолчала, собрала несколько шоколадных крошек, отправила их в рот и подытожила:
- Итак, ты решила начать четвертую мировую.
- Почему четвертую? – от неожиданности вырвалось у Аллы.
- Ну потому что третья уже идет, - обронила Ленка, – ты что же, со своей любовью-морковью даже новости не смотришь?
- Я не хочу никакой войны, но нельзя же такое прощать, - вскипела Алена злостью и слезами. Да, от Ленки она не ожидала такой черствости.
- Что прощать? То, что ты придумала его с головы до...хм... ног, а теперь еще и собираешься мстить ему за то, что он твоим идеалам не соответствует?
- Но он писал мне такие слова! Если бы только знала!
- Голубушка, я знаю довольно много слов. Гораздо больше, чем твой прынц использует в письмах своим птичкам. Силой дозволенного марксисту воображения предположу, что на 90 процентов это - глаголы «обожаю, скучаю, хочу». Впрочем, он же из образованнных и писатель, - Ленка изобразила томный взор, - значит «обожаю, тоскую, вожделею». Остальные 10 процентов представляют собой мелкий любовный дребезг и немножко информации. И чем тебя все это не устраивает? Нормальный такой интернет-роман. Для здоровья полезно...
- Но он же всем это пишет! Я для него – только один из голосов в хоре!
- А это уж, душа моя, каждая решает для себя сама, что ей предпочтительнее - давиться дерьмом в одиночку, или в хорошей веселой компании лакомиться тортом. Наболевший вопрос такой ситуации – понять, насколько в действительности свеж и вкусен упомянутый торт.
Алла представила себе толпу девиц разного репродуктивного возраста, деловито кромсающих тело ее коварного изменщика. Картинка получилась не хуже, чем у Гринуэя.
- Ну слава Богу, хотя бы улыбнулась, - сказала Ленка, доливая обеим еще кофе, - а то смотреть тошно, рассиропилась, как небелковая жизнь. Ален, ну ты же умеешь связно мыслить, просто сейчас тебе немного плохо. Ну подумай – чего ты этой местью добьешься? Только нервы себе издергаешь, а ему на все это плевать, он неуязвим, в этом его сила. Ну обронит где-нибудь в сторону : «Одна моя подружка так себя скверно вела при разрыве». И все! Тебе это нужно?
- Нет, - Алена опять принялась шмыгать носом.
- Сопли вытри! Смотреть тошно, - в голосе Ленки явственно звякнул цветной металл. – Понимаешь, в чем проблема, Ален. Вы люди из разных анекдотов. Представь, двое людей пытаются свести вместе два анекдота – одному непонятно, другому обидно, но обоим – несмешно. Он – из анекдота про «быстренько-быстренько сама-сама», а ты – из « Мария выходит с тоской на крыльцо», и не указывай мне, что это не анекдот, без тебя знаю!
- И что же делать? – Алена была невольно заворожена этим словесным потоком.
- Да забудь его, исчезни – это самое простое, если возиться не хочется. Ну пострадаешь с недельку, потом успокоишься, впредь умнее будешь. Я вообще не понимаю, как тебя тут-то угораздило. Ты ж умная, Ален... Не иначе, бес попутал. Но если тебе, конечно, будет забавно повозиться...
Ленка замолчала и принялась с излишним тщанием перемешивать у себя в чашечке кофе. Глазки опустила, улыбочку спрятала, личико сделала непроницаемое. Алла знала это тщательное перемешивание кофе – Ленка сейчас обдумывает какую-то совершенно бредовую идею.
- А если мне хочется, как ты выражаешься, «повозиться», то он меня полюбит? – Алена робко нарушила молчание.
- Полюбить он тебя никогда не полюбит – это невозможно. Но можно сделать так, чтобы тебе это стало совершенно не нужно. Ну и поразвлечься всласть! – Ленка по-прежнему внимательнейшим образом изучала кофе в своей чашке. – Но для этого надо поработать... Действительно ли ты этого хочешь, голубушка, или может, лучше «я страдала-страданула, с печки на пол сиганула»?
- Но как? Как? – Алена аж визгом зашлась.
И тут Ленка наконец-то медленно-медленно оторвала взгляд от несчастной чашки. Это была уже не та Ленка, что валялась последние пару месяцев все свободное время на диване с книжкой. Мертвый штиль сменился ураганом, который ощутимо набирал силу.
- Надо стать человеком из его анекдота. Ну, это просто. Что более непросто – оставить за собой панчлайн этого анекдота! Иначе говоря, бить будем его же оружием...
Продолжение
(продолжение следует)
