Укротитель бабочек
Feb. 20th, 2007 11:15 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kisochka_yu... И опять все заканчивалось тем же – слезы, истерики, длинные разговоры по телефону, письма с надоедливыми претензиями. Эти моменты С. ненавидел. Но опыт, долгий опыт общения с женщинами, убедил его, что, к сожалению, редко какая связь обходится без этой неприятной стадии.
С. женщин не любил. Он был окружен ими, он купался в их внимании и не любил их. Он ими пользовался. По прямому назначению. Они были ему необходимы, как воздух, как ежеутренняя чашка кофе с сигаретой. Без них его жизнь стала бы скушна и однообразна. Вы скажете – это признак бабника? И ошибетесь, бабники любят женщин, готовы многое им прощать уже за сам факт женственности, а С. женщин не любил.
Подружки С. менялись вроде картинок взбесившегося калейдоскопа. Все они были очень разные, непохожие друг на друга, как бабочки всевозможных расцветок. Веселые давалки, про которых и язык-то не повернется сказать «слаба на передок», потому что были они на это место как раз очень сильны, сменялись замужними и благополучными, а те, в свою очередь, молоденькими бездетными разведенками. И так – круг за кругом, без остановки.
Успех у женщин не покидал С., что было загадкой для многих. Потому что был он откровенно циничен и ничего, кроме себя, любимого, не замечал и не видел. Конечно, он был хороший любовник, но не оскудел еще мир приличными трахарями. Ну, не так уж их много, конечно, но, в принципе, есть. Ежели кому приспичит – найти всегда можно. Но дамы по нему сохли, а одна даже безуспешно травилась. Этот случай С. не любил вспоминать, все это было безумно муторно и скучно.
А меж тем, секрет был очень прост: С. не обходил своим вниманием ни одну женщину. А успешность события, как нас учит теория вероятности, прямо зависит от количества попыток. Во многих случаях его прямиком посылали по определенному адресу, но и оставшихся дамочек было вполне достаточно, чтобы обеспечить милому нашему С. славу донжуана. А дальше – больше! Как известно, репутация донжуана работает на него, притягивая новых женщин. Потому как, что может быть слаще, чем гипотетическая возможность разбить донжуаново сердце, чтобы страдал? Это магнит попритягательней любого другого будет. И неважно, что ни одной предшественнице до нас это не удавалось, мы-то, сами понимаете, не такие дуры. А другие.
Впрочем, женщины, надежно защищенные семейным счастьем или вниманием какого-то мужчины, имели абсолютный иммунитет против чар С. Они видели его тем, чем он и был на самом деле: довольно образованным, но чрезвычайно тщеславным эгоцентриком. Ну да сколько тех счастливых женщин-то? Рынок, на котором работал С., был внушителен.
При всей доступности веселых давалок С. не очень их жаловал. Прибегал к их гормональной помощи только на отчаянном безрыбье. Кто бы отрицал, они были неплохими и очень техничными любовницами, подчас возведшими самую идею блуда в железный принцип. Но все это несло на себе отпечаток некой специальной акробатики, а спальня подозрительно напоминала гимнастический зал. Им не нужны были слова, многие из них гордились своей нелюбовью к «словам любви». Разрыв с ними был легок и почти незаметен. Собственно, С. рвал с ними всякий раз, когда на горизонте появлялся более достойный предмет. Потом, бывало, возвращался к той или другой. Это было легко и совершенно неинтересно в своей легкости.
Да-да, и здесь-то мы, наконец, и обнаруживаем слабость С. Ему мало было спать с женщиной; ему очень хотелось быть ею любимым. Будучи сам абсолютно неспособен на любовь, он отчаянно хотел внушать ее женщинам. А это гораздо проще, чем вы можете подумать. Любая женщина, которая не слишком счастлива, мечтает о том, чтобы быть любимой и особенной. Они непрочитаны, эти женщины, как Библия – все говорят, что читали, но мало кто это делал на самом деле.
У С. был целый набор приемов на такой случай. Тут и маленькие знаки внимания, подарочки-конфетки-цветочки. Тут и осторожные звонки... Но самое главное – слова. Слова на даму, находящуюся в настоящий момент в разработке, сыпались, как из рога изобилия. И все – про любовь. И несчастная дамочка, давно позабывшая, как она выглядит, потому что в зеркало никогда не смотрела, просто дурела от неожиданных – и таких верных! – слов. Она вдруг узнавала, что она не только красива и умна (в этом-то она и сама не сомневалась!), но и необыкновенно желанна. Бедняжка не знала, что ровно те же слова отправляются сей же самый миг еще по трем-четырем адресам – где раньше клюнет. С. умел легко и бездумно рифмовать, так что его дамы получали время от времени изящные стихи. Зачастую, эти стихи использовались по несколько раз, но кто же считает? Порой дамочки, с каждой из которых он спал, встречались в каком-нибудь светском рауте. И это был момент его торжества! Ведь они не знали друг о друге, каждая из них думала, что она – единственная. И только он с высокомерной насмешкой наблюдал, как обе стараются произвести на него впечатление.
Но самым его любимым уловом были дамы умные и уравновешенные. Они не велись на слова так уж просто. Насмешничали, стихами пренебрегали, разговаривали цинично. Ценили себя высоко, любили думать, что сами определяют условия игры. Ну просто не дамочка, а противотанковый еж. Подумаешь, какая цитадель! Ведь где-то в глубине этого ежа трепыхалось то, что они загнали туда годами долгих тренировок и самоконтроля – все та же вульгарная мечта о счастье. Нежная, как крылышко бабочки в бархатной пыльце. Как животик новорожденного ежика. И эта мечта мало отличалась от чаяний прочих, не таких «больно умных» - все то же желание быть нужной и единственной. Хотя бы на какой-то срок.
Переспать с дамой такого сорта можно было подчас довольно легко, а умные слова С. привычно пропускал мимо ушей. Но не это было целью иногда очень даже замысловатой интриги. Важно было пробраться до самого этого крылышка бабочки в бархатной пыльце, чтобы видеть, как трепещет под твоим взглядом обычно скрытая душа. Гладить это крылышко нежно-нежно... чувствуя, как женщина привыкает верить, что она в безопасности. А самому лелеять этот момент. Когда знаешь, что достаточно одного незаметного движения, одного твоего желания – и хрусть!- и пополам.
И он неизбежно приходил, этот момент. С. не любил расставаться со своими игрушками сразу. Ему нравилось проводить их по многим ступенькам мелких унижений. К примеру, попросить одну даму передать ему через другую какую-нибудь вещь. Каждой из них говоря про другую: «Она будет посланницей нашей любви, ах если бы она знала, бедняжка!» Милых, таких незаметных унижений у него в запасе было великое множество.
Вот и сегодня для одной такой «умницы» настал час. Она ему даже нравилась, если честно. Хорошее чувство юмора, здоровый цинизм и неплохое знание людской психологии. Она довольно легко разгадывала интриги, которые не касались ее. Но увы! И она забыла спрятать свое крылышко. С. просто диву давался: каким образом эта, в общем-то, очень неглупая особа верит ему во всем. Во всем! Врал он как обычно. То есть всегда. Ну не менять же привычки из-за очередной женщины. А уж она-то, она-то!
Сочетание ее ума и наивности ошеломляло, как психологический оксюморон. Она возвела воистину совершенно специальный мир для них двоих. Ему это льстило: персональный мир для него – это было что-то новенькое. В этом мире было приятно и уютно...
А крылышко трепетало под пальцами. И ждало, когда его сломают. И вот сегодня С. не выдержал искушения. Он рассказал ей об одной лжи (всего лишь одной из многих!), которая случилась в самом начале их отношений. Как благодатна была ее реакция! Глаза рассыпали слезы, а крылышки – пыльцу. Она пыталась удержать свой специальный мир, а мир разваливался, потому что в его основе была ложь.
И такое у нее в глазах было страдание, такое непонимание и неприятие этой жестокости, что добрый наш С. сам расчувствовался и омылся слезой. Эти моменты светлой кручины он любил, пожалуй, не меньше, чем сам процесс ломания крылышек. Ему нравилось сказать о себе в такую минуту с неизменной нежностью: «Ну какая же я скотина, что так ее расстроил».
После слезы мир становился ярче и четче, дышалось легко, а там, где должно было быть сердце – приятно ныло и покалывало. Темноватый тоннель временного одиночества уже светился издали - глазами следующей бабочки...
С. женщин не любил. Он был окружен ими, он купался в их внимании и не любил их. Он ими пользовался. По прямому назначению. Они были ему необходимы, как воздух, как ежеутренняя чашка кофе с сигаретой. Без них его жизнь стала бы скушна и однообразна. Вы скажете – это признак бабника? И ошибетесь, бабники любят женщин, готовы многое им прощать уже за сам факт женственности, а С. женщин не любил.
Подружки С. менялись вроде картинок взбесившегося калейдоскопа. Все они были очень разные, непохожие друг на друга, как бабочки всевозможных расцветок. Веселые давалки, про которых и язык-то не повернется сказать «слаба на передок», потому что были они на это место как раз очень сильны, сменялись замужними и благополучными, а те, в свою очередь, молоденькими бездетными разведенками. И так – круг за кругом, без остановки.
Успех у женщин не покидал С., что было загадкой для многих. Потому что был он откровенно циничен и ничего, кроме себя, любимого, не замечал и не видел. Конечно, он был хороший любовник, но не оскудел еще мир приличными трахарями. Ну, не так уж их много, конечно, но, в принципе, есть. Ежели кому приспичит – найти всегда можно. Но дамы по нему сохли, а одна даже безуспешно травилась. Этот случай С. не любил вспоминать, все это было безумно муторно и скучно.
А меж тем, секрет был очень прост: С. не обходил своим вниманием ни одну женщину. А успешность события, как нас учит теория вероятности, прямо зависит от количества попыток. Во многих случаях его прямиком посылали по определенному адресу, но и оставшихся дамочек было вполне достаточно, чтобы обеспечить милому нашему С. славу донжуана. А дальше – больше! Как известно, репутация донжуана работает на него, притягивая новых женщин. Потому как, что может быть слаще, чем гипотетическая возможность разбить донжуаново сердце, чтобы страдал? Это магнит попритягательней любого другого будет. И неважно, что ни одной предшественнице до нас это не удавалось, мы-то, сами понимаете, не такие дуры. А другие.
Впрочем, женщины, надежно защищенные семейным счастьем или вниманием какого-то мужчины, имели абсолютный иммунитет против чар С. Они видели его тем, чем он и был на самом деле: довольно образованным, но чрезвычайно тщеславным эгоцентриком. Ну да сколько тех счастливых женщин-то? Рынок, на котором работал С., был внушителен.
При всей доступности веселых давалок С. не очень их жаловал. Прибегал к их гормональной помощи только на отчаянном безрыбье. Кто бы отрицал, они были неплохими и очень техничными любовницами, подчас возведшими самую идею блуда в железный принцип. Но все это несло на себе отпечаток некой специальной акробатики, а спальня подозрительно напоминала гимнастический зал. Им не нужны были слова, многие из них гордились своей нелюбовью к «словам любви». Разрыв с ними был легок и почти незаметен. Собственно, С. рвал с ними всякий раз, когда на горизонте появлялся более достойный предмет. Потом, бывало, возвращался к той или другой. Это было легко и совершенно неинтересно в своей легкости.
Да-да, и здесь-то мы, наконец, и обнаруживаем слабость С. Ему мало было спать с женщиной; ему очень хотелось быть ею любимым. Будучи сам абсолютно неспособен на любовь, он отчаянно хотел внушать ее женщинам. А это гораздо проще, чем вы можете подумать. Любая женщина, которая не слишком счастлива, мечтает о том, чтобы быть любимой и особенной. Они непрочитаны, эти женщины, как Библия – все говорят, что читали, но мало кто это делал на самом деле.
У С. был целый набор приемов на такой случай. Тут и маленькие знаки внимания, подарочки-конфетки-цветочки. Тут и осторожные звонки... Но самое главное – слова. Слова на даму, находящуюся в настоящий момент в разработке, сыпались, как из рога изобилия. И все – про любовь. И несчастная дамочка, давно позабывшая, как она выглядит, потому что в зеркало никогда не смотрела, просто дурела от неожиданных – и таких верных! – слов. Она вдруг узнавала, что она не только красива и умна (в этом-то она и сама не сомневалась!), но и необыкновенно желанна. Бедняжка не знала, что ровно те же слова отправляются сей же самый миг еще по трем-четырем адресам – где раньше клюнет. С. умел легко и бездумно рифмовать, так что его дамы получали время от времени изящные стихи. Зачастую, эти стихи использовались по несколько раз, но кто же считает? Порой дамочки, с каждой из которых он спал, встречались в каком-нибудь светском рауте. И это был момент его торжества! Ведь они не знали друг о друге, каждая из них думала, что она – единственная. И только он с высокомерной насмешкой наблюдал, как обе стараются произвести на него впечатление.
Но самым его любимым уловом были дамы умные и уравновешенные. Они не велись на слова так уж просто. Насмешничали, стихами пренебрегали, разговаривали цинично. Ценили себя высоко, любили думать, что сами определяют условия игры. Ну просто не дамочка, а противотанковый еж. Подумаешь, какая цитадель! Ведь где-то в глубине этого ежа трепыхалось то, что они загнали туда годами долгих тренировок и самоконтроля – все та же вульгарная мечта о счастье. Нежная, как крылышко бабочки в бархатной пыльце. Как животик новорожденного ежика. И эта мечта мало отличалась от чаяний прочих, не таких «больно умных» - все то же желание быть нужной и единственной. Хотя бы на какой-то срок.
Переспать с дамой такого сорта можно было подчас довольно легко, а умные слова С. привычно пропускал мимо ушей. Но не это было целью иногда очень даже замысловатой интриги. Важно было пробраться до самого этого крылышка бабочки в бархатной пыльце, чтобы видеть, как трепещет под твоим взглядом обычно скрытая душа. Гладить это крылышко нежно-нежно... чувствуя, как женщина привыкает верить, что она в безопасности. А самому лелеять этот момент. Когда знаешь, что достаточно одного незаметного движения, одного твоего желания – и хрусть!- и пополам.
И он неизбежно приходил, этот момент. С. не любил расставаться со своими игрушками сразу. Ему нравилось проводить их по многим ступенькам мелких унижений. К примеру, попросить одну даму передать ему через другую какую-нибудь вещь. Каждой из них говоря про другую: «Она будет посланницей нашей любви, ах если бы она знала, бедняжка!» Милых, таких незаметных унижений у него в запасе было великое множество.
Вот и сегодня для одной такой «умницы» настал час. Она ему даже нравилась, если честно. Хорошее чувство юмора, здоровый цинизм и неплохое знание людской психологии. Она довольно легко разгадывала интриги, которые не касались ее. Но увы! И она забыла спрятать свое крылышко. С. просто диву давался: каким образом эта, в общем-то, очень неглупая особа верит ему во всем. Во всем! Врал он как обычно. То есть всегда. Ну не менять же привычки из-за очередной женщины. А уж она-то, она-то!
Сочетание ее ума и наивности ошеломляло, как психологический оксюморон. Она возвела воистину совершенно специальный мир для них двоих. Ему это льстило: персональный мир для него – это было что-то новенькое. В этом мире было приятно и уютно...
А крылышко трепетало под пальцами. И ждало, когда его сломают. И вот сегодня С. не выдержал искушения. Он рассказал ей об одной лжи (всего лишь одной из многих!), которая случилась в самом начале их отношений. Как благодатна была ее реакция! Глаза рассыпали слезы, а крылышки – пыльцу. Она пыталась удержать свой специальный мир, а мир разваливался, потому что в его основе была ложь.
И такое у нее в глазах было страдание, такое непонимание и неприятие этой жестокости, что добрый наш С. сам расчувствовался и омылся слезой. Эти моменты светлой кручины он любил, пожалуй, не меньше, чем сам процесс ломания крылышек. Ему нравилось сказать о себе в такую минуту с неизменной нежностью: «Ну какая же я скотина, что так ее расстроил».
После слезы мир становился ярче и четче, дышалось легко, а там, где должно было быть сердце – приятно ныло и покалывало. Темноватый тоннель временного одиночества уже светился издали - глазами следующей бабочки...
