В поисках Марка
Feb. 4th, 2009 08:01 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kisochka_yuВ зените февраля, когда землю обметывало белой колкой плесенью, солнце день за днем забывало всходить, а по саду бродили тепло укутаные кролики... В зените каждого февраля Фрида собиралась с духом и принималась звонить Марку. Она доставала из рюкзачка мобильник и пудреницу, долго глядела на себя в зеркальце, держа телефон в другой руке. Несколько раз нажимала на нужную кнопку, а потом - отбой. Наконец, решалась.
В трубке раздавался обязательный шорох, почему-то казавшийся Фриде шумом океана у берегов Флориды. А потом хриплый от попытки казаться ласковым, неприветливый по своему существу, голос говорил: “ Hello, darling!”
Фрида принималась торопливо запихивать в телефон острые фрагменты чужой речи. Она говорила, словно складывая загадочную мозаику, никогда до конца не уверенная, что получится в результате: то ли зеленая кошка, то ли фиолетовый огурец. Она говорила, а сама смотрела сквозь жалюзи офиса на солнце, непременно появлявшееся в этот момент, и представляла Марка, на борту 26футовой лодки посреди океана над рифом Луа Ки.
Иногда они договаривались, что Фрида приедет, и они вместе пойдут на Глубину. Иногда у нее были другие планы. Но звонила всегда – в феврале, когда ее лодка отплывала от одного края зимы, а другого берега еще не было видно.
В тот год Марк пропал. Его телефон сообщил, что такого номера не существует, с последнего места работы он исчез. С его матерью и бывшей женой также не удалось связаться. Осталась только фотография на сайте дайвшопа, на которой Фрида и Марк радостно улыбались в объектив после спуска на «Адольфус Буш». Словно последний привет.
Поначалу Фрида не поверила в происшедшее. Бросилась обзванивать дайвшопы, вешать объявления на дайверских порталах. Ниоткуда и ничего.
Она стояла на кухне и сосредоточенно снимала пенку с будущего супа. Думая о том, что у пенки красивый цвет: словно какао очень сильно развели в молоке.
- Ты что-то совсем раскисла этой зимой. – Эрнест был озабочен ее молчанием. – Позвони Марку, поедешь на Ключи... Сходишь на «Шпигель»...Тебе же нравится «Шпигель».
Фрида замерла. Она понимала, что сейчас придется сказать, и деваться будет некуда – слово сказано, значит, действительно, так оно и есть.
- Марк пропал, - она уронила фразу в будущий суп, заранее утомившись необходимостью объяснять весь путь, который она уже проделала в поисках.
- Да ну, ничего с ним не случилось, - и Эрнест был абсолютно прав в этом. – Ну подвернулась работенка и рванул на Кайманы или Бермуды. Да скорей всего, на Бермудах он и есть – у него же жена оттуда...Поезжай на Ключи просто так, ты все там знаешь. Найдешь какого-нибудь другого напарника сходить на глубину.
- Что Троя вам одна, ахейские мужи, - пробормотала себе под нос Фрида. – Ты же понимаешь, что Глубина с Марком и глубина без Марка – две разных глубины.
- Не грусти... Ты вспомнила о нем, как всегда, в феврале... В конце концов, вокруг тебя столько людей, готовых тебя обожать.
Фрида в ужасе бросила взгляд на дверь кухонного чулана, словно опасалась, что оттуда сейчас полезут непрошенные поклонники.
- При чем тут обожать? Марк никогда не обожал меня в расхожем смысле. У него для этого была эта, как ее? Миранда? Лайдела? А...Селина. В человеке все должно быть прекрасно, хотя бы имя, - она усмехнулась, вспомнив претенциозные имена уроженок Ключей. – Тут другое. Марк – это чистая субстанция.
Эрнест в сомнении приподнял бровь. Бывший Морской Кот с чистой субстанцией ассоциировался слабо.
- Ну правда же... Я тебе нравлюсь, потому что путаю тебя дурацкой логикой, своими неожиданными шуточками... А он не понимал моего языка – совсем не понимал. Я для него просто ... не знаю... красивый по форме предмет. Что и ценно...
Эрнест подумал, что он бы любил Фриду куда сильнее, если бы она вдруг онемела. А лучше бы, конечно, еще и перестала писать. Но об этом можно только мечтать.
- Ну и зачем тебе это? Ты интересная, умная, - тут Эрнест слегка закашлялся, - женщина.. Зачем тебе надо, чтобы на тебя смотрели, как на красивый предмет?
- Да потому... в жизни каждой интересной женщины должен быть хотя бы один мужчина, который видит в ней только красивую вещь.
- А я всегда думал, что в жизни каждой женщины должна быть хотя бы одна шуба.
- Шуба это хорошо... но не спасает.
Эрнест подумал, что Марк видел во Фриде, прежде всего, странное существо, безумно, как и сам Марк, влюбленное в Глубину. Но вслух ничего не сказал.
Фрида подумала, что, конечно же, Эрнест совершенно прав в своих мыслях. Но вслух ничего не сказала.
- Ну он же всегда хотел отправиться на юг? Помнишь, он говорил нам, что он отправится на юг?
- На его языке «отправиться на юг» означает также «умереть», – сказала Фрида. И вспомнила, как Марк рассказывал ей, что однажды навсегда уйдет в Глубину. Он говорил, что у человека тогда появляется «туннельное зрение». Говорил так, словно мечтал об этом.
- Может быть, он пропал, чтобы ты о нем почаще думала?
- Ну наверное... – протянула Фрида в сомнении. – Мы ведь часто начинаем думать о человеке, только обнаружив, что он вдруг исчез.
Фрида согласилась, потому что ей надоел этот разговор. Она надеялась, что Марк исчез не поэтому. Она хотела верить, что Марк в эту минуту смотрит на океан – конечно же, где Марк, там и океан. Да, сейчас он сидит на краю неизвестного пока еще ей, Фриде, острова, и в глазах у него лето.
В трубке раздавался обязательный шорох, почему-то казавшийся Фриде шумом океана у берегов Флориды. А потом хриплый от попытки казаться ласковым, неприветливый по своему существу, голос говорил: “ Hello, darling!”
Фрида принималась торопливо запихивать в телефон острые фрагменты чужой речи. Она говорила, словно складывая загадочную мозаику, никогда до конца не уверенная, что получится в результате: то ли зеленая кошка, то ли фиолетовый огурец. Она говорила, а сама смотрела сквозь жалюзи офиса на солнце, непременно появлявшееся в этот момент, и представляла Марка, на борту 26футовой лодки посреди океана над рифом Луа Ки.
Иногда они договаривались, что Фрида приедет, и они вместе пойдут на Глубину. Иногда у нее были другие планы. Но звонила всегда – в феврале, когда ее лодка отплывала от одного края зимы, а другого берега еще не было видно.
В тот год Марк пропал. Его телефон сообщил, что такого номера не существует, с последнего места работы он исчез. С его матерью и бывшей женой также не удалось связаться. Осталась только фотография на сайте дайвшопа, на которой Фрида и Марк радостно улыбались в объектив после спуска на «Адольфус Буш». Словно последний привет.
Поначалу Фрида не поверила в происшедшее. Бросилась обзванивать дайвшопы, вешать объявления на дайверских порталах. Ниоткуда и ничего.
Она стояла на кухне и сосредоточенно снимала пенку с будущего супа. Думая о том, что у пенки красивый цвет: словно какао очень сильно развели в молоке.
- Ты что-то совсем раскисла этой зимой. – Эрнест был озабочен ее молчанием. – Позвони Марку, поедешь на Ключи... Сходишь на «Шпигель»...Тебе же нравится «Шпигель».
Фрида замерла. Она понимала, что сейчас придется сказать, и деваться будет некуда – слово сказано, значит, действительно, так оно и есть.
- Марк пропал, - она уронила фразу в будущий суп, заранее утомившись необходимостью объяснять весь путь, который она уже проделала в поисках.
- Да ну, ничего с ним не случилось, - и Эрнест был абсолютно прав в этом. – Ну подвернулась работенка и рванул на Кайманы или Бермуды. Да скорей всего, на Бермудах он и есть – у него же жена оттуда...Поезжай на Ключи просто так, ты все там знаешь. Найдешь какого-нибудь другого напарника сходить на глубину.
- Что Троя вам одна, ахейские мужи, - пробормотала себе под нос Фрида. – Ты же понимаешь, что Глубина с Марком и глубина без Марка – две разных глубины.
- Не грусти... Ты вспомнила о нем, как всегда, в феврале... В конце концов, вокруг тебя столько людей, готовых тебя обожать.
Фрида в ужасе бросила взгляд на дверь кухонного чулана, словно опасалась, что оттуда сейчас полезут непрошенные поклонники.
- При чем тут обожать? Марк никогда не обожал меня в расхожем смысле. У него для этого была эта, как ее? Миранда? Лайдела? А...Селина. В человеке все должно быть прекрасно, хотя бы имя, - она усмехнулась, вспомнив претенциозные имена уроженок Ключей. – Тут другое. Марк – это чистая субстанция.
Эрнест в сомнении приподнял бровь. Бывший Морской Кот с чистой субстанцией ассоциировался слабо.
- Ну правда же... Я тебе нравлюсь, потому что путаю тебя дурацкой логикой, своими неожиданными шуточками... А он не понимал моего языка – совсем не понимал. Я для него просто ... не знаю... красивый по форме предмет. Что и ценно...
Эрнест подумал, что он бы любил Фриду куда сильнее, если бы она вдруг онемела. А лучше бы, конечно, еще и перестала писать. Но об этом можно только мечтать.
- Ну и зачем тебе это? Ты интересная, умная, - тут Эрнест слегка закашлялся, - женщина.. Зачем тебе надо, чтобы на тебя смотрели, как на красивый предмет?
- Да потому... в жизни каждой интересной женщины должен быть хотя бы один мужчина, который видит в ней только красивую вещь.
- А я всегда думал, что в жизни каждой женщины должна быть хотя бы одна шуба.
- Шуба это хорошо... но не спасает.
Эрнест подумал, что Марк видел во Фриде, прежде всего, странное существо, безумно, как и сам Марк, влюбленное в Глубину. Но вслух ничего не сказал.
Фрида подумала, что, конечно же, Эрнест совершенно прав в своих мыслях. Но вслух ничего не сказала.
- Ну он же всегда хотел отправиться на юг? Помнишь, он говорил нам, что он отправится на юг?
- На его языке «отправиться на юг» означает также «умереть», – сказала Фрида. И вспомнила, как Марк рассказывал ей, что однажды навсегда уйдет в Глубину. Он говорил, что у человека тогда появляется «туннельное зрение». Говорил так, словно мечтал об этом.
- Может быть, он пропал, чтобы ты о нем почаще думала?
- Ну наверное... – протянула Фрида в сомнении. – Мы ведь часто начинаем думать о человеке, только обнаружив, что он вдруг исчез.
Фрида согласилась, потому что ей надоел этот разговор. Она надеялась, что Марк исчез не поэтому. Она хотела верить, что Марк в эту минуту смотрит на океан – конечно же, где Марк, там и океан. Да, сейчас он сидит на краю неизвестного пока еще ей, Фриде, острова, и в глазах у него лето.
