Ошибки молодости Бенджамена
Dec. 1st, 2008 12:41 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kisochka_yuБенджамен был успешным биржевым брокером. Со всеми причитающимися этой должности радостями: квартирой в Манхеттене, домом во Флориде и лодкой, которая смирно поджидала его в Порт Джефферсоне. И он был непреходяще одинок. Его прошлое скрывало страшную тайну, которой он стыдился. Бенджамену казалось, что даже его тогдашняя юность не оправдывает всего, что он натворил по горячности. Или по вдохновению? Кто ж теперь разберет, он и сам уже не помнит.
Он исправно и часто ходил на свидания, вытаскивая с сайтов знакомств богатый улов одиноких и успешных дам. Водил их в предписанные ситуацией рестораны. Почти каждая из них была рада окольцевать собою видного и богатого Бенджамена. Участливо расспрашивали о его прошлом, родителях. Он, как мог, уходил от ответа, что было в начале отношений легко: дамы больше говорили о себе. Практически сразу начиная приглашать с собой на встречи бывших одноклассников или на семейные праздники. Словом, ненавязчиво вводили его в круг, стараясь стать для него привычной деталью жизни.
Но рано или поздно все женщины начинали проявлять излишнее любопытство. Он уходил от вопросов, как мог, морщился от их шуточек : "А что ты делал до того, как стал Властелином Вселенной?". Он ненавидел, когда его так называли. Будь трижды неладен роман Тома Вулфа, с которого это повелось. Ему ничего не стоило придумать себе внятную и достоверную легенду. Но было лень и неохота. Врать Бенджамен не любил, объясняя себе самому, что «ложь унизительна для обоих – для врущего и для вруемого». И его нисколько не смущало, что последнего слова не существует.
Частенько папа его очередной дамы, желая поддержать разговор с возможным зятем, затевал льстивый диалог. Мол, каково это, ощущать свое постоянное могущество, рынок правит балом... и прочее.
- Могущество сильно переоценивают. – отвечал, как правило, Бенджамен, - Оно утомительно и однообразно.
Он говорил совершенно серьезно, но папаша предполагающейся невесты радостно хлопал его по плечу и заходился в довольном смехе. Бенджамен вошел в историю многих семей как «тот самый, с Волл Стрита, со странным чувством юмора».
Грейс была другой. При всей своей сердечности она совершенно не интересовалась его прошлым. Будто он родился накануне их первого свидания. Она вела себя так естественно, словно давным давно поняла значение слова «всегда». Она любила его здесь и сейчас, она любила его всегда. А смутное понимание этого слова ускользает подчас даже от самых умных людей.
Грейс не тащила его на чай к родителям или на вечеринку к любимой подруге. Он любил бывать в ее странном доме, полном сумасшедших собак, спавших в обнимку с котами, каких-то племянников разных возрастов и друзей этих племянников. А также корзинок с вязанием. Грейс любила вязать, но что бы она ни затевала, у нее всегда получался шарф. Причем неправильной длины. Она была умной и практичной женщиной, прекрасным профессионалом... но в принципе не могла рассчитать заранее расход пряжи или петли по образцу. На кухне непрерывно что-то пекли или жарили, хотя больше все-таки жгли, силами все тех же племянников под присмотром Грейс. В гостиной на столе навеки поселился чей-то школьный проект.
И однажды Бенджамен понял, что он счастлив здесь. Только вот когда он это понял?
Когда Грейс собралась полить свой любимый цветок, но по дороге передумала и решила налить коту воды, а заодно покормить собак, испечь печенье и выпить чаю?
Или, когда она, смешно сведя брови, удивленно разглядывала очередной кургузый шарф, который предполагался стать платьем?
А может быть, в тот яркий день, когда в одной из ее корзинок канул, как в бездне, его мобильник. К тому же выключенный, так что ни на окрики, ни на звонки паршивец не отзывался, и признаков жизни не подавал. Грейс тогда очень расстроилась, винила себя, умчалась на машине в ближайший магазин, заявив, что купит близнеца покойного. Вернулась она довольно быстро, без телефона, но с набором пастельных мелков, уродливым плюшевым мишкой, которого ей стало жалко, и с огромным бумажным змеем. Змея они долго пытались запускать в узком дворе, зажатом между домом напротив и гаражом слева. Змей летать не хотел, но Бенджамен таки заставил его подняться, буквально усилием воли. Змей вскарабкался метра на четыре вверх и с видимым облегчением повис на ветках огромной ели. Где и висит до сих пор.
Не все ли равно, когда Бенджамен понял, что он счастлив. И вовсе не потому, что Грейс никогда не попросит у него звезду с неба - расхожий кошмар любого мужчины. Как раз звезду достать проще простого, только зачем? Грейс все равно потеряет ее в одной из своих корзинок. Или пришпилит для красоты на грудь уродливого медвежонка. А то и вовсе - передарит любимой подруге.
Ему было просто хорошо. Тепло на душе, словно он достиг наконец-то своего всегда, и это слово больше не вгоняло в угрюмую тоску. Бенджамен перестал стыдиться прошлого, не мучился вопросом, зачем он натворил тогда, не привыкнув к могуществу, столько дел. Ну да, он отделил Свет от Тьмы, он создал Солнце и Землю... Семь дней он работал, не покладая рук. В сущности, не такой великий труд для того, чтобы в конце встретить Грейс.
Он исправно и часто ходил на свидания, вытаскивая с сайтов знакомств богатый улов одиноких и успешных дам. Водил их в предписанные ситуацией рестораны. Почти каждая из них была рада окольцевать собою видного и богатого Бенджамена. Участливо расспрашивали о его прошлом, родителях. Он, как мог, уходил от ответа, что было в начале отношений легко: дамы больше говорили о себе. Практически сразу начиная приглашать с собой на встречи бывших одноклассников или на семейные праздники. Словом, ненавязчиво вводили его в круг, стараясь стать для него привычной деталью жизни.
Но рано или поздно все женщины начинали проявлять излишнее любопытство. Он уходил от вопросов, как мог, морщился от их шуточек : "А что ты делал до того, как стал Властелином Вселенной?". Он ненавидел, когда его так называли. Будь трижды неладен роман Тома Вулфа, с которого это повелось. Ему ничего не стоило придумать себе внятную и достоверную легенду. Но было лень и неохота. Врать Бенджамен не любил, объясняя себе самому, что «ложь унизительна для обоих – для врущего и для вруемого». И его нисколько не смущало, что последнего слова не существует.
Частенько папа его очередной дамы, желая поддержать разговор с возможным зятем, затевал льстивый диалог. Мол, каково это, ощущать свое постоянное могущество, рынок правит балом... и прочее.
- Могущество сильно переоценивают. – отвечал, как правило, Бенджамен, - Оно утомительно и однообразно.
Он говорил совершенно серьезно, но папаша предполагающейся невесты радостно хлопал его по плечу и заходился в довольном смехе. Бенджамен вошел в историю многих семей как «тот самый, с Волл Стрита, со странным чувством юмора».
Грейс была другой. При всей своей сердечности она совершенно не интересовалась его прошлым. Будто он родился накануне их первого свидания. Она вела себя так естественно, словно давным давно поняла значение слова «всегда». Она любила его здесь и сейчас, она любила его всегда. А смутное понимание этого слова ускользает подчас даже от самых умных людей.
Грейс не тащила его на чай к родителям или на вечеринку к любимой подруге. Он любил бывать в ее странном доме, полном сумасшедших собак, спавших в обнимку с котами, каких-то племянников разных возрастов и друзей этих племянников. А также корзинок с вязанием. Грейс любила вязать, но что бы она ни затевала, у нее всегда получался шарф. Причем неправильной длины. Она была умной и практичной женщиной, прекрасным профессионалом... но в принципе не могла рассчитать заранее расход пряжи или петли по образцу. На кухне непрерывно что-то пекли или жарили, хотя больше все-таки жгли, силами все тех же племянников под присмотром Грейс. В гостиной на столе навеки поселился чей-то школьный проект.
И однажды Бенджамен понял, что он счастлив здесь. Только вот когда он это понял?
Когда Грейс собралась полить свой любимый цветок, но по дороге передумала и решила налить коту воды, а заодно покормить собак, испечь печенье и выпить чаю?
Или, когда она, смешно сведя брови, удивленно разглядывала очередной кургузый шарф, который предполагался стать платьем?
А может быть, в тот яркий день, когда в одной из ее корзинок канул, как в бездне, его мобильник. К тому же выключенный, так что ни на окрики, ни на звонки паршивец не отзывался, и признаков жизни не подавал. Грейс тогда очень расстроилась, винила себя, умчалась на машине в ближайший магазин, заявив, что купит близнеца покойного. Вернулась она довольно быстро, без телефона, но с набором пастельных мелков, уродливым плюшевым мишкой, которого ей стало жалко, и с огромным бумажным змеем. Змея они долго пытались запускать в узком дворе, зажатом между домом напротив и гаражом слева. Змей летать не хотел, но Бенджамен таки заставил его подняться, буквально усилием воли. Змей вскарабкался метра на четыре вверх и с видимым облегчением повис на ветках огромной ели. Где и висит до сих пор.
Не все ли равно, когда Бенджамен понял, что он счастлив. И вовсе не потому, что Грейс никогда не попросит у него звезду с неба - расхожий кошмар любого мужчины. Как раз звезду достать проще простого, только зачем? Грейс все равно потеряет ее в одной из своих корзинок. Или пришпилит для красоты на грудь уродливого медвежонка. А то и вовсе - передарит любимой подруге.
Ему было просто хорошо. Тепло на душе, словно он достиг наконец-то своего всегда, и это слово больше не вгоняло в угрюмую тоску. Бенджамен перестал стыдиться прошлого, не мучился вопросом, зачем он натворил тогда, не привыкнув к могуществу, столько дел. Ну да, он отделил Свет от Тьмы, он создал Солнце и Землю... Семь дней он работал, не покладая рук. В сущности, не такой великий труд для того, чтобы в конце встретить Грейс.
